- Опуликовал: a4tech
- |
- Коментариев: 0
- |
- Просмотров:
Эротический рассказ Измена жены ...
Некие считали его кретином. Некие для себя на уме. Всем остальным не было до него никакого дела. Иногда самому для себя он казался отвратен. К счастью, схожее бывало редко. Самокопание не входило в сферу его интересов. Ученику полагается совершенно другое, расписанное в правилах поведения, методических пособиях и иной макулатуре, которая для него вообщем представлялась обидным недоразумением.
Как и все другое, что не имело дела к Ней, влекущей, ужасной, магической и прелестной, той, из-за которой неважно какая вздорная дама с жеманной линией жестов и походки, любая неважно какая глуповатая баба с осиплыми базарными интонациями прокуренного баритона, неважно какая стерва, умница, "голубий чулок" либо "спящая кросотка" и даже совершенно еще безотчетная девченка с доверчивой глазурью во взоре, - они все преобразовывались для него в тайну за семью замками, Рассказы про измену мужу . Они все обладали одним неоценимым и ни с чем несравненным даром, который сближал и соединял воединыжды их. Дар этот невидимый в обыденной жизни для досужих взоров представлялся Ученику перлом природы и был смертельно - так ему казалось - запрещенным и смертельно - в особенности для него - волнующим. Естественно, он знал, что это всего только анатомическая часть тела, выполняющая несколько довольно интимных функций, но в его спутанных змеиным клубком идей дамский половой орган обладал колдовской силой, распространявшейся, как он подозревал, в большей либо наименьшей степени на все мужское окружение. Но ни на ком чары вагины не сказывались таким гибельным образом, как на нем, на Ученике. В один прекрасный момент ему поведали смешной рассказ о каком-то злосчастном, который только о Ней и задумывался. Смешной рассказ не показался ему забавным. Он тоже задумывался только о Ней, не решаясь при всем этом даже про себя, шепотом, произнести принятое в народе ее заглавие.
К женскому интимному органу он относился с трепетом идолопоклонства, и хоть какое его наименование, произнесенное вслух - хоть непреличное, хоть вычурное сказочно-арабское, хоть по-пушкински поэтическое, - представлялось ему кощунством. Требовалось новое оригинальное наименование, но все пробы разбивались о непреступный утес однозначности слов, и лучше, чем просто "Она" придумать ничего не удавалось. Она отличалась шаловливостью, прячась сходу под юбочным многоцветьем подолов; невзирая на превеликое огромное количество подолов, Она оставалась в царственной единственности, Рассказы про измену мужу .
И в этом заключалась одна из ее странноватых загадок. Другой загадкой был ее непрекращающийся клич, наподобие того, каким сирены приманивали аргонавтов. Сколько Ученик себя помнил, Она всегда тянула его, и чем далее, тем посильнее.
С недавнешних пор ее клич стал просто непереносим. Ученик задумывался о ней и промозглым днем, отправляясь на школьную пытку, и деньком, с тупым упорством отмалчиваясь у доски и пропуская мимо ушей даже те вопросы, на которые знал ответы, и вечерком, когда строки учебников преобразовывались в нечто вроде рябоватой поверхности воды, под слоем которой угадывалась Она, трепетно зовущая и, сразу, страшная, как острая бритва. Перед сном невесомые сладкие образы ее кружились над его головой, он пробовал опустить ее в цвет и свет собственных самых радужных снов. Время от времени это выходило. Он засыпал, с застывшим стоном экстаза на губках. И все равно, днем пробуждался в прохладном поту от кошмарного чувства того, что большая, лохматая и склизкая Она покрывала его тело полностью и хищно старалась всосать в свою черную глубину. Самое досадное заключалось в том, что все познания Ученика о Ней сводились к теории, Рассказы про измену мужу . Научные книжки и схематические картинки, стилизованные иллюстрации и смазанные порно-фото с чуть угадываемыми контурами не столько удовлетворяли тягу к познанию, сколько распаляли, Рассказы про измену мужу .
Представительницы дамского пола сами по для себя в отрыве от собственного расчудесного органа заинтересовывали Ученика не достаточно. Одноклассницы оставляли его флегмантичным. Ничего восхитительного не находил он в этих, щебечущих без умолку, созданиях, чьи пустопорожние дискуссии могли просто-напросто свести с разума. Большая часть педагогов-женщин он свирепо не мог терпеть за их приверженность к душераздирающей скукотище уроков, дисциплине и отвратительным голубым штанам, в период затяжных морозов время от времени видных из-под платьица, если их хозяйка тянулась к высоко подвешенному учебному плакату. Совершенно по-иному он относился к самой женской плоти, Рассказы про измену мужу . Все эти соблазнительные мягенькие и упругие, конусовидные и шарообразные структуры тел одноклассниц Ученик довольно стремительно исследовал, пользуясь хоть какой толчеей - в школе с этим не было недочета.
Наилучшие попы напоминают резиновые детские мячики, наилучшие груди - антоновские яблоки, смачные даже на ощупь, - решил он про себя, и если продолжал безнаказанно разглаживать в массе девичьи ягодицы, то только по привычке и подсознательной деятельности рук. Но Она ускользала от прикосновений. В тихие минутки урока он мог хватким взором изловить случаем приоткрывшуюся полоску белоснежных трусиков соученицы. Природа трусиков не имела ничего общего с голубыми штанами, Рассказы про измену мужу . Ученик здесь же на уровне мыслей пробовал снять их с девицы. Фантазия, уцепившись за белоснежную полоску и подхватив Ученика, уносилась в теплый оазис сексапильного возбуждения. Он не сопротивлялся. Пусть наслаждение от схожей забавы стопроцентно уравновешивалось неудобством, которое естественно чувствует воспитанный мужик, сраженный в общественном месте внезапной эрекцией.
Пусть вибрирующий член бился в штанах, как раненая кобра, приковывая к стулу и лишая способности двигаться, вставать по приказу преподавателя, отчего росла цепь досадных недоразумений. Пусть школьные предписания летели ко всем чертям темной стаей окриков, двоек и записей в дневнике. Пусть мыслить о том, что все-таки прячется под натянутой белоснежной тканью трусиков было до одури мучительно, отказ от услуг фантазии не то чтоб казался ему неприемлимым, способности отказа просто не было. Тем паче что поздним вечерком на лавке в далеком конце пустынного бульвара фантазия без всякого удержа пришпоривала собственных одичавших жеребцов, и белоснежная ткань трусиков одноклассницы уже не представляла никакой преграды - она рвалась и растворялась, открывая немыслимо расчудесный мир, которым сейчас он владычествовал беспредельно. Вдохнув порцию морозного мартовского воздуха, он без задержки взбегал по ступенькам сладострастия, подобно речной стремнине либо ветру забавляясь так и этак с Ней, только-только бывшей таковой неуловимой, таковой дразняще труднодоступной. Смутные образы - отпечатки дурных фото в его мозгу - еще раз подхлестывали воображение. Зрение могло одурачить, по-настоящему использовать чутье он еще не научился, чуткость его осязательных чувств еще ожидала собственного звездного часа, от ответственной миссии вкусовых рецепторов Ученик и не додумывался, слух тут вообщем был ни при чем. Но воображение, полнокровное, да что там - переполненное соками жизни, служило Ученику верой и правдой. Ночь крепчала.
Ночь росла и шумела вокруг заколдованным садом. Блистающие огни танцевали вокруг Ученика в чарующем хороводе, исполненном замудренных линий и фигур. И с трудом уже можно было различить какие из их просто отсветы фонарей в остекленевших мартовских лужах, какие - глаза небесных тел, а , Рассказы про измену мужу ,какие - рожденные в горящей бесконечности сознания тот перл природы, начавший в некий момент умножаться и делиться в неисчислимых количествах, как в детской игрушке-мозаике. Удовольствие!
Если Ученик когда-нибудь после, уже, не будучи учеником, испытывал что-либо отдаленно напоминающее таинственную силу, с которой он играл в предвесенние жмурки на заброшенной скамье, в глухом уголке озябшего бульвара, на самом краю вселенной, то ему становилось жутко. Даже не сама сила, а , Рассказы про измену мужу ,только слабенькое её эхо касалось струн его естества, но одичавшей и ужасной казалась ее природа, не имевшая ничего общего, никаких точек соприкосновения с миром реальным, адекватномыслящим и законопослушным. Но в те деньки необъяснимость и чудовищность - исходя из убеждений стороннего - игры, растворявшей, как желудок хищника, жалкий комок его трепещущей похоти в ослепительном море нездешнего, никак не смущали ни сознания, ни совести, Рассказы про измену мужу . Ученику хотелось игры, и охота была пуще неволи, Рассказы про измену мужу .
Редчайшие прохожие, забредавшие в одичавший час на бульвар, не направляли на него никакого внимания. Даже бригада шпаны, несколько раз продефилировавшая мимо, дымя дешевенькими сигаретами и изрыгая брань, его не увидела. Одиночество, дарованное выше, не имело не единой червоточинки, Рассказы про измену мужу . Защищенный одиночеством как броней, увлеченный замечательной игрой фантазии, Ученик не сходу увидел, что место вокруг него, состоящее из мертвого мира ночи, закончило дышать одним только холодом. В бодрящем дыхании ветра появились незнакомые раздражающие запахи, заставившие Ученика возвратить распыленные по мирозданию частицы себя самого к шершавым брусьям перекосившейся скамьи, Рассказы про измену мужу .
Прикрыв глаза, он сосредоточился и попробовал осознать, что все-таки происходит. После неких раздумий ему удалось поймать природу раздражающих запахов: вино, сигареты и что-то еще, приторно удушливое и вызывающее. Это последнее раздражало более всего.
Какое-то время в нем теплилась надежда на возвращение и игре, но запахи-оккупанты решительно захватывали место, подавляя собственной мощью хрупкую структуру грез, изнеженных теплом и комфортом гнезда под черепной коробкой. В конце концов его осенило: так до одури вызывающе могли пахнуть только не очень дорогие дамские духи, Рассказы про измену мужу . Не так издавна скопление подобного аромата чуть не принудило его стошнить на школьной лестнице, где он столкнулся с известной всему подростковому отряду сексапильно озабоченных искателей любовных приключений начинающей местной гетерой. Она носила белоснежные колготки и бант такого же цвета, слухи, меж тем, о ней прогуливались самые горячие. Дошли они и до Ученика, разбередили любопытство, подталкиваемый которым он пошел на перехват юной куртизанки, не сознавая, правда, ни ясной цели, ни понятной задачки собственных исследовательских работ.
Типо случаем, впопыхах обыкновенной школьной суеты, как будто на байке в стог сена, он въехал лицом в пышущий самодовольством бюст, очень переспелый для молодого возраста его обладательницы, и это было все, что Ученик успел оценить до того, как удушливая, практически слезоточивая пелена накрыла его с головой. Запах безвкусицы и плебейского воспитания оказался для Ученика этим же, что и сияние костра - для короля тропических зарослей; отвратен ровно так, как и ужасен. Никакое любопытство не могло совладать с ним. Вобщем, то было 1-ое знакомство Ученика с выдающимися возможностями собственных нюхательных рецепторов. Знакомство очень поверхностное. Но сейчас оно напомнило о для себя. Запах духов, исходивший от той, которая посиживала на другом конце лавки, не обладал настолько одаряющий действием, видимо, из-за присутствия других более сильных запахов. И хотя промелькнувшая идея о том, что неожиданная соседка та гетерочка, сразу улетучилась, не оставив и следа, сначала тяжело было избавиться от неприязненного чувства к незнакомке, не из-за бесцеремонности ее вторжения, а , Рассказы про измену мужу ,от того, что она вызывающе пахла. Непомерно меркантильный запах - так ему показалось сначала.
Ученик рассердился, он негодовал, он рвал и метал, оставаясь снаружи совсем этим же: нахохленная фигура в пальто с поднятым воротником, вжавшаяся в параболоид скамьи, Рассказы про измену мужу . Он жаждал только 1-го: чтоб эта опьяненная дама поскорее ушла. Должна же она была когда-нибудь уйти, бросить его в покое. Тогда он мог бы ее все-же как-то простить. Но дама не торопилась. Напротив, как будто издеваясь, она приняла ту же позу, что и Ученик, позу очевидного расположения к долговременному отдыху. Укутавшись в шубу, застыла, втянув непокрытую голову в плечи, время от времени или вздыхая, или всхлипывая. Над высочайшим воротником смиренно колыхались вздыбленные локоны, осторожно поглаживаемые дыханием ночи, Рассказы про измену мужу . Ученик не собирался ее прощать, но успокоился стремительно: ночь не последняя, а , Рассказы про измену мужу ,злосчастная дама не подразумевала, в какие тонкие сферы вторглось её хмельное, насквозь вещественное тело. Тем паче, что, стремительно став неприметным запах из консистенции алкоголя, сигаретного дыма и духов, утратил свою пугающую враждебность.
Идти домой так беспросветно рано Ученику не хотелось. Он просто и свободно дышал воздухом, следуя мудрейшему наставлению взрослых о необходимости поддерживать работу мозга постоянной порцией кислорода. Деятельности, меж тем, в мозгах не происходило никакой. Попытка составить пару стихотворных строк о ночи абстрактного экстаза и любви не привела ровненьким счетом ни к чему, мысли о завтрашнем тягуче-занудном деньке вяли сами по для себя чахлыми цветами, Рассказы про измену мужу . Другие мысли бродили в голове дальной и монотонной массой, и ни одна из их не обретала законченной формы. От всей этой глупой без-мыслицы появилась даже легкая досада. Воспользовавшись временным затишьем, из норы, приютившейся на деньке души, из собственного ночного укрытия, показала уродливую змеиную головку дневная страсть Ученика - любопытство.
О! он был жутко любопытен при дневном светиле, когда фантазии не разрешалось ни то, что гордо парить в мироздании, ни то что взмахивать крылами, ну разве что чистить перышки, Рассказы про измену мужу . Живой, простой вещественный мир составлял предмет его дневных забав, несравненных, естественно, с ночными волшебствами, Рассказы про измену мужу . В нем пробуждалась проницательная плотоядная тварь, прижимавшая в охотничьем азарте уши к роскошному черепу.
Время от времени ему самому казалось, что через радужную оболочку его глаз, из нутра на волю рвется сноп одичавших зеленоватых кошачьих искр. Сколько бы было клику вокруг, если б в один прекрасный момент какая-нибудь из жертв его охоты приметила эти искры. Но он вел себя очень осторожно. Потому прихотливый мир дамских туалетов, раздевалок для девченок, душевых и бань, которые посещались дамским популяцией, хотя и оставались запрещенными, но покровы его таинственности исчезали раз за разом.
И нужно признать, что начальная лихорадка подглядывания, начавшаяся практически сразу с полетами в сексапильные грезы и отметившая окончательный уход Ученика из-под власти детской невинности, скоро уступила место ленивой бдительности: очень уж кислым и мерклым оказался запрещенный плод по сопоставлению с привольем фантазии, неподвластной наружным вторжениям. Видимая в замочную скважину прыщеватость оголенных ягодиц одноклассниц либо пугающе густые заросли под впечатляющими жировыми складками животов нагих распаренных теток за запотевшими окнами, - всё это никак не напоминало вызывающие позы и откровенные взоры обольстительниц из порно-журналов. Не подозревающие, о том, что за ними наблюдают, дамы расслабленно, без всякой интриги и драматургии скидывали с себя одежку, навевая скуку заместо возбуждения. Так же скучна, наверняка, была Галатея пока Пигмалион не вдохнул в нее жизнь.
Фантазия могла раздеть хоть какое заинтересовавшее Ученика тело женщины и вознаградить его всеми красотами из сокровищницы Его Величества Соблазна, усиленное в пару раз Ей, поточнее её гипотетичным видом - распахнутой увлажненной и трепещущей от вожделения. О, эти нежные складки! Эти лабиринты прихотливых линий, игра полутеней меж ними! О, эта щекочущая нервишки возможность в хоть какой момент одномоментно скрыть Её красы за сдвинутыми в резком клинче бёдер. Но в чуть различимых посреди полумрака душевых и бань дамских телах происходило нечто страшенно оборотное: тело женщины теряло свою колдовскую силу. Также в сероватых актерских лицах, с которых смыты калоритные краски грима, чуть угадывается недавнешнее вдохновение и водоворот чувств: за привлекательным фасадом - в наилучшем случае невеселый пейзаж, в худшем - выжженная пустыня. В противоборстве реальности и выдумки всегда выигрывала последняя. Но на данный момент, когда у воображения оказалось сбитым дыхание, змея любопытства могла действовать в полную силу. И Ученик не стал ей противиться. Он с удивившей себя самого развязностью резко оборотился в сторону соседки, ждя реакции, Рассказы про измену мужу .
Дама не пошевелилась, не заметив его движения. Тогда он сделал еще несколько смелых жестов, что-то вроде потягиваний для разминки затекших конечностей, - никакого результата! Осмелев совсем, он принялся ее рассматривать, не рассмотрев, вобщем, ничего, не считая средней ценности недлинной шубки, видных, но не очень роскошных сапожек, круглых коленей, отсвечивающих ненатуральным блеском материала колготок и белеющего в мгле кончика носа. Любопытство добивалось подсесть и разглядеть все как надо ближе. Взвесив все "за" и "против", он так и сделал, решительным, но сверенным движением подсев ближе. Она даже не шелохнулась. Ученик перевел дыхание. Он посиживал практически впритирку к незнакомой даме, довольно взрослой, чтоб, будучи под шафе, выйти на улицу без провожатых, да к тому же задремать на бульварной лавке.
Это была опытнейшая дама, ни какая-нибудь чуть вылупившаяся гетерочка. И эта взрослая дама на данный момент находилась в полной власти щуплого ребенка, нелюдимого и постылого никем. Удивленного такими обстоятельствами и все этим же одуряющим запахом, который поблизости, оказывается, не утратил ни собственной насыщенности, ни нагловатой навязчивости, Ученика до сердцебиения тревожило вероятное просыпание незнакомки, Рассказы про измену мужу . Ничего более непонятного нельзя было и представить.
Ситуация заполучила бы вид нестерпимо пошлый. Отрешиться от роли хищника, вступить в малосодержательный разговор Ученик не мог и, означает, пришлось бы молчать, сгорая от стыда и немоты. Но ночь и судьба сейчас благоволили ему. Жадный свет фонаря тоже встал на его сторону, бросая трепещущий круг призрачного света конкретно на даму, оставляя Ученика принадлежностью мрака. Он направил внимание поначалу на ее конвульсивно сцепленные пальцы. Лак на ногтях где-то облупился, оставив светлые белоснежные точки посреди ярко бардовых полянок, ни дать, ни взять - свора божьих коровок. Пальцы, пожалуй, коротковаты для того, чтоб именоваться аристократическими, как-то автоматом отметил про себя Ученик, но нельзя же серьезно рассчитывать на знакомство с принцессой крови среди заброшенного и Богом, и людьми бульвара. Лицо заинтересовывало посильнее, и все-же более 1-го мимолетного взора Ученик для себя не дозволил.
Что-то давало подсказку: огнь, рвущийся наружу из самого центра его естества, рвущийся через глаза, - он уже чувствовал тупую боль под веками - мог развеять дремоту незнакомки, Рассказы про измену мужу . Непременно. Да и мимолетного взора ему оказалось довольно: центр огня, до той поры бушевавший в глубине, подступил к горлу. Безопасное и по-детски доверчивое любопытство сменилось неизвестным доныне тягуче мокроватым взрослым чувством - желанием.
Кросотка? О нет! Ученик никогда не опускался до очевидных определений, тем паче не погрузился и на данный момент, когда никакие определения не разъясняли ничего. Её непременно считали милой, привлекательной и даже, должно быть, сексуальной в той компании, благодаря которой сейчас со следами слез на щеках, размазанной косметикой, захмелевшей и обессилившей она оказалась на заброшенной скамье. Но ни один из обычных эпитетов не шел на данный момент к этому бледноватому лицу с блуждающим выражением обиды и изумления, которое не покидало его даже в дремотном оцепенении, Рассказы про измену мужу . Мягкое матово-бледное сияние окружало его. Такое же либо очень схожее сияние исходило от умеренной стеклянной вазы, виденной не так давно Учеником. Не дальше как сегодняшним деньком, когда школа прогуливалась ходуном в предпраздничном головокружении, когда то здесь, то там вспыхивали карликовыми фейерверками пучки желтоватых цветов ранешней весны, Ученик по какому-то делу вошел в пустую - из-за общешкольной линейки - классную комнату и увидел примостившуюся на уголке учительского стола прозрачную голубую вазу с ничтожной веточкой мимозы, как будто против воли навязанной ее совершенству. Обычное, но удивительно тонкое стекло вазы пронизывали острые солнечные лучи, отчего она казалась парящей над зеркальной поверхностью стола, и только уродливая желтоватая ветка не давала ей взлететь.
Ученик бессознательно потянулся к ветке мимозы, выкинул ее в форточку и, сходу забыв, о происшедшем, поторопился на всешкольное мероприятие. Вид белоснежных трусиков одноклассницы не будил желаний; возбуждение от вида трусиков, выдернутое из памяти, возникало только средь волн фантазии, Рассказы про измену мужу . Но вид бледноватого лица женщины-вазы рождал конкретно желание. Жгучие желание убрать, убрать то избыточное, что мешало гармонии черт лица, что сминало их, как скатерть либо простыню. Выражение обиды и изумления либо всего только опьяненная расслабленность, акцентированная подтеками туши в уголках глаз, припухлостью губ и полуоткрытым ртом - непринципиально что, но избыточное - возбуждало нестерпимо. И Ученик отважился. С чего начать он знал интуитивно.
Ко всему иному распахнутые полы шубки и немного задравшийся подол просторного платьица как будто указывали путь, по которому следовало совершить интересное и опасное путешествие. Движения были внезапно играюще резвы и точны, как у баскетбольного нападающего. Руки действовали сами, как будто на познания о том, как мужчине добраться до потаенного дамского местечка, заложены были в Ученике на генном уровне. Подол собрать в невзрачную гармошку - безобразно, но что делать? - как можно выше; аккуратненько приспустить резинки колготок - как можно ниже; немного опешиться отсутствию трусиков под колготками; приобняв, осторожно и лаского, на немножко оторвать тело женщины - нелегко, но сил навалом!
- от скамьи, ее мускулы при всем этом, кажется, отозвались подбадривающим напряжением - естественно, показалось!; вынудить спуститься к голенищам сапожек колготки, и раздвинуть покладистые расслабленные ляжки, Рассказы про измену мужу ... Ученик успевал для порядка окинуть взглядом округи, Рассказы про измену мужу . И, невзирая на наисильнейшую нервную дрожь, на рок сердца и спазмы дыхания, разум оставался холоден и спокоен.
Сейчас уже ничто не стоило опасений. Ни непрошеные прохожие, ни служители закона, ни служители сатаны, ни смерч, ни землетрясение не приостановили бы неукротимую лавину желания. Даже просыпание незнакомки не изменило бы уже ничего. Жребий был брошен, Рубикон перейден, и даже образ Цезаря мерцал кое-где на периферии сознания Ученика, не так давно получившего "5" по истории, Рассказы про измену мужу . И если он все-же оглядывался по сторонам, то совсем не из-за ужаса быть застигнутым врасплох за предосудительным занятием, а , Рассказы про измену мужу ,только из-за того, что все его тело, донельзя заполненное жаром адреналина, включая и плечи, и глазные мускулы, добивалось деяния. Когда обнажилась Она, - желанная, когда Она стала во всем великолепии собственных пропорций, явилась примадонной под лучи софитов его глаз - мучительно влекущая и сейчас такая близкая и вещественная, он вдруг тормознул.
Руки еще пробовали сделать какие-то самостоятельные движения, но сознание уже впало в полную прострацию и бессилие давно ожидаемой встречи, Рассказы про измену мужу . Он просто посиживал и смотрел, пожирая Её очами, утоляя жестокую жажду души, выжженной черным солнцем похоти души, Рассказы про измену мужу . Руки сникли, плетьми свалились куда-то в дебри смятых одежд незнакомки, Рассказы про измену мужу . Среди ночи, среди звездных полян, под заброшенным фонарём на краю бесконечности на коленях, как перед алтарем, стоял щуплый ребенок, навечно прикованный потаенными цепями к Ней, той, которая отыскала для себя убежище в священной равнине женской промежности, Рассказы про измену мужу . Ему во что бы то ни стало нужно было запечатлеть реальный образ магического дамского отверстия в памяти, Рассказы про измену мужу . Хотя из-за волнения не стоило возлагать на это полностью. Мартовский уже приметно посвежевший к ночи ветерок немного шевелил кудри на лобке незнакомки, Рассказы про измену мужу . Тёмно-рыжий хохолок, короновавший розовые крылья хищной бабочки - они чутко шевельнулись и открылись без всяких прикосновений, от 1-го жара его глаз. Он вдруг сообразил, что руки его и не могли ничего сделать - они жутко затекли и онемели; ему, как пианисту, пришлось трясти ими в воздухе.
Но это не мешало ему скользить взором по причудливым изгибам малых половых губок; к крошечной неровности клитора, напоминавшего клювик голодного птенца; к чуть еще приметному темному провалу влагалища, от которого уже веяло необъяснимо победными флюидами триумфа... Ученик не располагал достаточной глубиной познаний, чтоб попробовать понять, почему клювик клитора подозрительно стремительно набух и запульсировал, отчего с нарастающей быстротой покрываются влагой розовые лепестки губ и устье все обширнее раздвигающегося влагалища, превращавшегося во полностью читаемую как приглашение буковку "О". Время текло, время бежало очертя голову, а , Рассказы про измену мужу ,Ученик все никак не мог оторвать от Неё глаз, то вставал на колени, то склонялся поближе, то отдалялся, чтоб узреть Её в перспективе - ничто не могло утолить его жажды, насытить его любопытство. В некий момент ему пришло в голову выпустить на волю взбесившегося от бездельничания джина собственной плоти, Рассказы про измену мужу . Он даже опешил, как это сходу ему не пришло в голову. Но не тут-то было. Практически всегда напряженный, вечно требующий собственного, член, выскользнув на свободу, сходу утратил всякий кураж и упрямство. Он вдруг ослабел, размяк, как будто чувствительный меломан во время выполнения обожаемой симфонии, Рассказы про измену мужу .
Единственное, что сумел сделать Ученик - провести мягенькой, как воск, головкой члена вдоль распахнутых лепестков половых губ. Желание перехлестнуло через край, и эрекция захлебнулась им совсем. Он вдруг с облегчением понял свою полную несостоятельность. Он ничего не в состоянии сделать, он не может поступить с незнакомкой как реальный взрослый мужик, не может покончить со своим девственным прошедшим разом вот тут на случайной скамье. Он и не был готов к такому суровому шагу. Все, в чем он нуждался, - в созерцании, Рассказы про измену мужу . Чтоб уяснить Её. И больше ничего. Только дожали реснички незнакомки, когда головка его члена погружалась в теплую воду половой щели, Рассказы про измену мужу . Только медлительно искажались складки дамского рта. Лишь на секунду столкнулся он с мутной гладью непроизвольно раскрывшихся глаз, цвет которых нельзя было разобрать, когда он в непереносимом приступе благоговения лаского припал к чуток припухшему рту незнакомки, медлительно соображая, что это и есть 1-ый в его жизни поцелуй.
Он отпрянул. Какая-то смутная идея пролетела на периферии сознания, но Ученик не успел её поймать. Он стремительно застегнулся, кое-как привел в порядок одежку незнакомки, встал и, не чувствуя под собой никакой тверди, побрел прочь.
У тебя для осознания того, чего желает дама, нос не дорос. Желаю пить и буду... Дай-ка прикурить... Спасибо". "И чем все-таки ты будешь заниматься, когда напьешься, дарлинг?""Для тебя любопытно? Неуж-то для тебя это любопытно? ""Очень".
"Неуж-то для тебя еще может быть любопытно хоть чего-нибудть, связанное со мной?""Меня всегда заинтересовывал внутренний мир дамы". "Вот конкретно - дамы! С большой буковкы "Ж"... Внутренний мир дамы - моей современницы, ты на выпускных экзаменах сочинение не на данную тему писал? " "Меня всегда заинтересовывал внутренний мир таковой дамы, как ты". "Я для тебя не верю, ну и ты сам для себя не веришь, милый... Плесни-ка вина в бокал". "Ты несправедлива".
"Ну, отлично, сжалюсь, так как ты сейчас таковой послушливый. Расскажу для тебя... Сейчас я напьюсь. Пойду гулять.
И отдамся первому-встречному-поперечному. На зло для тебя". "Ха-ха. Я оценил шуточку"."Самое забавное, что это не шуточка.
Я даже знаю, кому отдамся". "Ты же произнесла - случайному встречному"."Естественно, случайному. Но я просто чувствую, кто это будет... Плесни еще вина..." "Какой-либо мерзкий бродяга, обожающий портвейн, солёные смешные рассказы и огурцы".
"Нет, мой милый прорицатель. Это будет поэт, последний из окаянных поэтов на этой дьявольской планетке. Юный пылкий романтик, всеми брошенный одинокий поэт, очарованный луной... И трусиков я не одену специально".
"Смотри, не простудись". "Не волнуйся за меня, я закаленная".
Лег в кровать, но спать не сумел. Он опять оделся, второпях обрывая пуговицы, и, задыхаясь, кинулся назад, на бульвар. Ему пришлось подбежать впритирку к священной скамье, чтоб убедиться, что она пуста.