Инцест Порно Рассказы Мать Сын читать на нашем сайте ...

На данный момент мне 50. Тогда было существенно меньше, хотя, как знать. Пятнадцать мне тогда было. Я всегда желал и желаю, чтоб мне было пятнадцать, и совершенно не из-за того, что было у меня в этом возрасте что-то тёплое, о чём мне приятно вспоминать, напротив, и вспоминая что, на уровне мыслей ворачиваясь к чему, я желал повторить это во времени, подкрепив фантазию её противоположностью. Нет, ворачиваться мне в свои пятнадцать лет совсем не хотелось, и не было тогда ничего, что бы вызывало тоску у меня на данный момент. Прошедшие годы высушили всю живость мемуаров, как высушивают они какой-либо засушенный листок, некогда случаем влетевший в позабытую позже книжку - он дал годам всю жидкость, наполнявшую его когда-то, но, невзирая на это, он оставил для неведомого эксгуматора его жёлтого трупа в специфичной исписанной могиле свои очертания, представление о для себя, всё самое ненадобное, самое неинтересное, но, за неимением остального, почитаемого как подлинное тело уже замученного мной сопоставлением листка. Так же и мои деньки, всё, что было в их, издавна куда-то пропало, оставив мне только самое пустое понятие о их. Когда мне было пятнадцать, я дико осмеливался представить для себя возможность вспомнить действия двадцатилетней давности, 20 лет казались мне таким не переваримым пластом времени, что я с страхом смотрел на тех, для кого два, три 10-ка лет были малозначительными, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Сейчас же, когда я вспоминаю себя 30 5 годов назад, я удивляюсь другому - как пустыми были эти прожитые мной годы, как разочаровался я в предполагаемом ощущении после прожитых 10-ов лет. В молодости я задумывался, что буду каким-то страшно другим, если сумею прожить 20, 30 либо 40 лет. Сейчас я, естественно, понимаю, что эти мысли были неверными, что я ошибался.

Нет, годы никак не сказываются на мне. Я, естественно, говорю не об упругости кожи, не о физических параметрах, но о моём моральном состоянии, о внутренней свободе. Я желаю, чтоб мне было пятнадцать, по последней мере, хотя бы изложением слов я заставлю казаться этот возраст ни отдалённым временным отрезком, временной нарезкой, я бы произнес, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,очень приближённым ко мне, пятидесятилетнему. Я вспоминаю на данный момент этот возраст не поэтому, что тогда были реализованы все мои желания, не поэтому, что тогда была подломлена моя судьба, как мнилось мне тогда, но поэтому, что вышло со мной в мои пятнадцать то, что может быть увлекательным кому-нибудь. Я думаю, имею ли право говорить о том, что было со мной, но желание моё поведать, должно быть, оправдывает наличие либо отсутствие всех прав. Тогда меня звали Тео, Тео д'Оре, если это будет любопытно кому-то, и на данный момент так зовут, но осталось существенно меньше так называющих меня. Необходимо, видимо, поведать о том, каким ребёнком я был до того, как детство оказалось смещённым в сторону, что я до сего времени считаю мерзким, запятанным и оправдывающим изготовленное мною с этим потом. Я был розовым ребёнком, мои светлые, редчайшей желтизны волосы восхищали многих из слащавых мам, смотревших на меня, как на ребёнка с рисунки, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Позже на меня тоже будут глядеть как на ребёнка с рисунки, лишь на другого ребёнка и с другой рисунки, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я, очевидно, сильно мало помню своё изначальное, досознательное детство, латентный возраст, как выразился бы один любитель находить во всём плотское. Я помню чёткие, но не так, чтоб быть ослепительными, как выразился бы презирающий выражающегося первым, образы, вправду имевшие место в моих детских деньках, либо сделанные по рассказам родителей рисунки, подброшенные моей фантазией как реально существовавшие. Мне кажется любознательным, что большей частью моих мемуаров являются изображения со стороны и изнутри сразу, как бывает это в неких снах, когда раздваивается воспринимающий аппарат, и приходиться быть собой, и, в тоже время, глядеть на себя со стороны.

Детство моё проходило в мире идеалистических представлений, очень, наверняка, идеалистических, чтоб можно было позже избавиться от их безболезненно. Они были очень доверчивыми и очень больно было лишаться их. Но лишиться их мне пришлось, ибо не могло быть по другому, я был сотворен не для этого мира, и он - не для меня. Я был чужд ему так, как он мне. У нас с ним были различные представления, были различные резоны, дозволяющие убеждения каждого из нас считать правильными, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Но, в отличие от меня, его резоны были подлинными, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Мне пришлось согласиться с ним, вроде бы тяжко не было делать это. Я был слащавым, наивным ребёнком, которой все слова считал правдой, и веровал всем, не до забавнй степени, естественно, но полностью хватило и этого, чтоб поплатиться за свою идеализированность. Я был ребёнком, наделённым всем: средствами, вниманием, всем тем, что казалось взрослым достаточным для моего благополучия. Они уделяли время и средства только на внешнюю сторону, на вещественное состояние моего существования. Никто не желал даже мыслить, что у меня может быть не в порядке что-то внутреннее, не многим доступное, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,я не испытывал желания демонстрировать это. Испытывать желание.

Это почти все означало для меня тогда, и это сделало меня тем, кто я есть на данный момент, хотя я давным-давно отказался от таковой привычки - испытывать хоть сколько-либо значащие желания. По этому поводу могу сказать вот что: вместе с чувственным содержанием, во мне было ещё и другое, желание физическое. С ранешнего возраста я борол внутри себя желание к девченкам, как ни элементарно это гласить. А кто не банален в собственных желаниях? Я вожделел их, я желал их, я грезил об обладании ими, но нечто тяготило меня, нечто пугало, и нечто воспрещало мне разделять свою кровать с ними, также, я уверен, желающими мальчишек, и также боящимися выказать своё желание. Это к вопросу о моих разногласиях с миром, с обществом и моралью. Я считал, что имею весомые основания на то, чтоб третировать их правилами, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Общество несправедливо. Оно верно. Корректность - в несправедливости, Читать рассказы про инцест с родной матерью . И я отдаю отчёт для себя в том, что всё в этом мире верно, но эти правила и корректность не устраивали меня. По сути, это очень большая ошибка - мыслить, что ты меняешься со временем, как-то рассеянно глумиться над собой прошедшим, думая, что на данный момент ты другой, мудрее, уверенее, опытнее. Всё не так, человек остаётся прежним, пятнадцать ему либо 50. Все мы думаем в 50 либо 30 лет, что делали всё некорректно в молодости, что задумывались некорректно, некорректно, что задумывались, некорректно, что желали, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

А ведь всё не так, мораль и законы выдуманы окончально деградирующим обществом, которое взяло откуда-то моральные права воспрещать обожать друг дружку так, как охото, и в том возрасте, в каком считаешь необходимым. Все законы, записанные на бумаге, и вся не записанная мораль, рождена нами, взрослыми, угнетаемыми своими детскими сексапильными комплексами, собственной нераскрывшейся детской сексуальностью, нереализованной всё по той же причине - существовании морали, бог известие откуда взявшейся. Условность - не тупость, наибольшая тупость начинается тогда, когда условность перестают считать условностью и начинают считать незыблемостью.

И условности давят на покладистую детскую психику, внушая табу, какую-то идиотическую выдумку. В итоге, закрепляется совсем глуповатая ситуация, когда считается, что после заслуги супружеского возраста можно спать с обратным полом, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,днём ранее, означает, нельзя. И вот получаются такие малыши, забитые, боящиеся всего, к сексапильности относящегося, отворачивающие свои невинные взоры от всех сцен, которые их предки, усердно играющие в пуританство, считают неприличными, получаются такие малыши, которые позже всю жизнь находятся на алтаре собственных комплексов. Меня это не устраивало, может быть, очень сильным было моё желание. Сильное желание в купе с большой наивностью - это не база зачем-то продуманного, это безрассудство, возведённое в квадрат. Желание давало о для себя знать. Так вышло, что я одномоментно оказался там, в пороке, выкарабкаться из которого нереально.

На данный момент я могу именовать мои поступок тупостью, могу не именовать его так, глуповатым либо нет, он может рассматриваться только с одной его стороны. Я всего только пошёл за своим желанием, и ничего другого просто не могло быть. Желание было большущим, желание плоти мягеньких, невинных тонконогих девченок диктовало мне, что мне делать. Это оно завело меня в порок, это оно прикрывало мои глаза рукою, ведь я совсем не понимал, что делал. А сделал я очень необыкновенный уход от моей прежней, "счастливой" жизни, в какой я имел всё, но не то, чего вожделел. Я ушёл в внезапном для всех направлении, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я как-то неописуемо стремительно, с шокирующей внезапностью оказался там, где было всё, мной хотимое - доступные, обворожительные, обольстительные, блестящие девичьи тела. Не так и тяжело додуматься, куда я попал.

Я попал в место, заглавие которому даже нет. Бордель не бордель, притон не притон - там занимались тем, что фотографировали отчаянно совокупляющиеся детские тела. Эти фото различного содержания, от обожествляющего обнажённое детское тело в его непосредственности до похабных, мерзких, запятанных фото. Потребителями этих грязный фото были многие, от задавленных депрессией импотентов до изнеженной и безумной богемы, вся жизнь которых заключалась в неизменном поиске, поиске новых, неопробованных ещё никем до этого форм эпатажа, грубой манерности, вычурности, Читать рассказы про инцест с родной матерью . За фото, сохранявшие детские грехи, отлично платили эти задавленные задавленной в детстве сексуальностью старенькые ублюдки, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Всегда и всё со мной происходило равномерно, я не замечал конфигураций во мне, всё в жизни изменялась неприметно, плавненько и обтекающе, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,тут нет - как закрылась за мной дверь большой комнаты с полуголыми девченками и мальчуганами, я ощутил, что ловушка оказалась очень обычный, и это только усилило ненависть к моей идеализированности, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Вроде бы это просто и затаскано по подвалам не звучало, не меняет значения частота потребления слов, пусть это пошло, но я попал в ловушку. Как тряпка с монумента сорвалась со всего, рядом с чем находилось моё тело, наивность, наброшенная мной. Я ужаснулся сначала, но дрожь от доступности их, этих малеханьких хрупких ангелочков, с которыми я жаждал вытворять катастрофические вещи, и моё саркастическое отношение ко всему притупили ужас рабства, медового рабства.

Это был непонятной формы и цвета дом. Он был так далековато от всего, от людей, от ближайших признаков их существования, что не представлялось даже мечтаемым убежать из него. Он был ужасным домом, не в смысле угрожающей наружности, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,из-за серости, неопределённости его существавания и полной определённости существования меня в нём. И размещался он в каких-либо странноватых болотах, размноженных на многие километры. Никто из нас не знал точно, где мы находимся, нас привозили с завязанными очами, как меня, либо со связанными руками и ногами, в грязном мешке. В этом выброшенным из реестров населения земли доме было 6 комнат, нас там тоже было шестеро. Итак вот, 6 комнат.

В одной, большой, с допущенным солнцем, с окрашенными в какую-то смесь розового и оранжевого стенками, огромным, но никчемным для побега окном жили мы, шестеро узников. Весь пол был устелен какими-то непонятными одеялами, подушками и перинами, которые помогали спать нам. Рядом была малая, безоконная (беззаконная) комната, в ней проявляли и печатали плёнки, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,красноватые фильтры, свет которых кидался на хоть какого, кто находился у открывающейся двери, делали схожими её на горнило, в каком в мгле ждало пламя. За ней была комната такая же мерзкая, как и остальные, но эта была самой ненавистной мне. В ней нас заставляли безжалостно совокупляться. Он была изменчивой, как ракурсы владельца и фотографа сразу, её вечно меняли путём декорации складками разноцветного атласа, ещё чего-нибудь, чтоб сделать воспоминания различных интерьеров на снимках. Была ещё одна комната, я не знаю, какой она была, она была создана для других целей. В одной комнате находился владелец, когда приезжал откуда-то, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,был он там нередко. Ещё одну занимал сторож, который смотрел за тем, чтоб кто-то из нас не удрал.

Всех шестерых, с которыми я скоро познакомлю читателя, привезли в этот дом в один денек. Кого-либо они держали в подвалах, кого-либо ещё где, и в один денек привезли всех туда, потому я не ощущал себя неискусным, как мог бы ощущать, если я оказался втиснутым в это дело существенно позднее других. Меня привезли туда вечерком, некие были там уже утром. Все ожидали, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Ожидали, когда же разорвётся неизвестность. В отличие от всех, я знал, для чего я ехал туда, мне была ясна цель и не ясны последствия. Детские, юношеские тела страшились, испуганные, как я правильно представил, своим похищением. Сначала никто даже не говорил, все посиживали на полу и смотрели в какие-то только им видимые точки, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Я был в более удачном положении - я всё знал, я не страшился. Только когда вечер размашистой кистью затушевал денек, только когда наступили густые сумерки, ужас стал невидимым. Кто-то неуверенно спрашивал, как кого зовут, кто-то неуверенно отвечал. Из шестерых нас было четыре девченки, вправду сладкие, и два парня, я и ещё один, которого звали . К девченкам, удивительно именовать так пятнадцатилетних особ, но это смотрелось странноватым, если б на данный момент я был бы их ровесником, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,когда 30 5 лет делит меня и их, то, естественно, они девченки, я не испытывал ни мельчайшего соболезнования, его просто выбросило из моего сердца вожделение, очевидно доказывая приемущество во мне вещественного над безупречным.

Я задумывался только о том, как смогу насладиться ими, и это было самыми противными идеями в моей жизни, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Их было много, их было четыре. Я помню каждую из их, я помню их тела, их имена. Когда мы посиживали в потёмках в этой комнате, в какой нам предстояло провести сильно много таких вечеров, поближе всех ко мне посиживала, подогнув ноги под себя, милая, темноволосая девченка с таким же темноволосым именованием Аннах. Она робко принадлежала к тем девицам, либо девченкам, что приятнее мне, которые имели плотное, женственное тело, заполненные ноги, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Она, наверняка, была самой свободной в сопоставлении с иными, хотя, это естественно относительно - свободной в рамках страшного испуга и ужасающей неопределённости, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Она смотрела на меня, пореже на других. Я был рядом с ней и во мне она находила какую-то защиту, которую я, естественно, предоставить ей не мог. Последующей за ней, упёршись спиной в стенку, посиживала Техаамана - длиные русые волосы, голубые круглые глаза.

Она совершенно не походила на собственный возраст, она была так хрупка, что казалась ещё ребёнком. Позже посиживала Метте, совсем не примечательная и, видимо, стервозная Метте, которая зачем-то то закрывала глаза, то открывала их, чтоб, убедившись в неизменности, прикрыть их вновь. Рядом с ней посиживал Аполлос, греческого вида парень, худенький циник, с ненавидящими всех чёрными очами, обычный изгой, считающий изгоями всех других.

Четыре они посиживали у стенки, практически напротив меня, сидевшего в углу. В другом углу посиживала ещё одна девченка. Её колени были прижаты к груди, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,подбородок опирался на их. Очень изредка, три либо четыре раза, она открывала глаза. На запястье цепь, прекрасные волосы, восковая кожа. Мне представлялось, что кожа её покрыта неощущяемым и максимально узким слоя воска, таковой ранимой и ласковой смотрелась она. Она, по-моему, додумывалась, что будет, она смотрелась так, будто бы заставляла себя смириться с участью.

Её звали Эсфирь. Всю ночь я просидел в эротических псевдоснах, в воображаемых снах, которыми поменял истинные. Я лицезрел их, тех, с кем мне предстояло спать, я представлял себя с каждой из их, представлял соединение 2-ух тел, и только греческий конкурент мешал мне, даже там, в моём воображении, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Тогда мне было индифферентно, необходимо ли мне спать либо нет, меня захватывали их лица, лица Аннах, Метте, Техааманы, Эсфирь, их тела, только представляемые мной. А они издавна уже заснули, не понимающие, что их ждет, что я их ожидаю, чужие для всех. Они страшились, но сон их оказался посильнее ужаса, так же, как моё желание было посильнее, чем сон. Я был другим, я был с теми, кто привёз меня в этот сумрачный страшный дом, мне необходимо было то же, что и им. Удовлетворить похоть. Мне - телесную, им - духовную, так духовную, как они были духовны - валютную похоть они желали ублажить, и их желание средств было идиентично с моим желанием владеть другим телом. И я и они смотрели на этих злосчастных девченок, на меня, на Аполлоса как на инструмент для получения хотимого.

И я смотрел на их как на средство. Всю ночь я ожидал, когда же смогу прикоснуться к ним, когда смогу ими завладеть. Бёдра, ягодицы, груди, губки - всё переплеталось и выстреливало в меня потоком образом, гладких, медовых, ласковых, труднодоступных ранее тел. Этого я желал. Утро девственное, как, наверняка, и все девченки, что были рядом со мной, возвратило им ужас, возвратило боязнь. Боязнь того, что им предстоит остаться в этом доме, в пороке надолго. Резвые детские лица возращались из сна, одномоментно обретая свежесть, выкидывая разовую вялость щёк. Все ощущали, что скоро наступит что-то решающее.

Ощущать. Всем было уже всё равно, что им предстоит делать, предстоит ли им жить. Утро позволяло рассматривать лица, оно располагало к этому. Мы не смущались собственных взглядов и взглядов на нас смотрящих. Мы знали, что с этого момента у нас будет одна судьба. Пока ещё мы взглядов не смущались.

У Метте были часы и мы по очереди спрашивали у неё время. Дверь чувствовала на для себя внимание, рядом с ней было ожидание того, когда она раскроется и кто будет за ней и что будет за этим. Я тоже ожидал, когда её откроют. Она открылась внезапно стремительно, в неё вошёл Ридо, владелец всех нас. Он кликнул на нас, повелел идти с ним в другую комнату, грязно пошутив насчёт того, что девченкам на данный момент предстоит лишиться девственности, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я ожидал этого. Но он передумал. Поначалу он решил дать пищи, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Нужно дать ему подабающее, он не сберегал лишне на еде, и она была не той, какой она могла бы быть с схожем случае. Я знал, что на данный момент предстоит мне делать, я был готов к этому, и только из-за этого я попал сюда, но девченки, они совершенно не знали и 5 минут вспять, что им предстоит предоставить мне и Аполлосу, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,больше камере, своё тело. Их руки тряслись при мысли об неизбежном фактическом изнасиловании, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Они смотрели заполненными очами на меня и Аполлоса, представляя себя в соитии с нами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Они практически не ели, с глаз каждой по скулам и по щёкам текли одинокие слёзы. Мне было жаль их. Дверь открылась. Миллионами взглядов мы подняли свои 6 на Ридо. Он так же грубо повторил, не повторяя только шуточки собственной, да какая это была шуточка - похабные слова, от похабности которых, нами воспринимаемой, ему становилось забавно. Он был обычной мразью, обычным выродком. Ублюдком, наверняка.

Коричневые глаза, ненавидящие и ненавидимые. С высочайшей горбинкой нос. Смуглая кожа. Было в его лице что-то огрызающееся, нервное и скрывающее это. Эта мразь считала себя высшим существом и это было самым мерзким в нём. Мы безропотно пошли за ним. В другой комнате посиживал сторож, безмозглое существо с сильной челюстью, большой детина, который сам был бы не против оказаться на моём месте. Посреди комнаты была большая грязно-розовая кровать, со стоящей рядом с ней фотокамерой, призванной фиксировать отрывки нашей механической любви, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Ридо повелел всем раздеться. Эта тварь была в состоянии сделать всё. Я начал раздеваться. Ридо орал, чтоб мы поторапливались. Девченки так медлительно раздевались, краснея, что он начал срывать с их одежку. Мы оказались обнажёнными друг перед другом, но меня это нисколечко не возбуждало, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,должно было. Ридо взял Аннах за руку, чуток выше локти и кинул её на кровать. Тоже самое он сделал и с остальными девченками, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Они посиживали пред нами, пока он фотографировал их. Он повелел всем уйти с кровати, не считая Аннах, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,Аполлосу произнес подойти к ней. Её же было велено заняться с ним французской любовью.

Аннах встала, обдала Ридо какими-то ругательствами и произнесла, что она ни за что не будет этого делать, продолжая именовать его самыми запятанными словами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Наверняка, тут могла бы быть пощёчина. Барон либо граф в бульварном чтиве конкретно её бы и отвесил. Мразь не даёт пощечин.

Он просто удали её. Кулаком в лицо. Аннах свалилась. Он продолжал лупить её ногами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я пробовал стукнуть его, за что получил в пах ногой сторожа и оказался на полу, задыхаясь от внезапной боли, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Они оба лупили её. Она дико орала. Они лупили её больно, но старались лупить так, чтоб не нанести увечий и не разрушить никаких органов.

Метте, Техаамана и Эсфирь тоже накинулись на Ридо и эту безмозглую светлоголовую детину, за что получили то же, что и я. Они продолжали лупить её, но всё пореже и пореже, став сейчас глумиться над ней, над нагой, нечуткой Аннах, с разбитым носом и губками, с разлитыми на слёзы очами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Они ногой теребили её, как падаль. Они похлопывали её по бёдрам, грудям и ягодицам. А Ридо взял её за за нос и потрепал эго со словами: "В последующий раз послушаешься", с неотклонимыми выражениями, приводить тут которые мне постыдно.

Он сфотографировал её, беспомощную, закрывающую руками лицо, безрассудную от густоты крови на губках. Но самым ужасным в этом было то, что мы смотрели на неё, безучастные к ней, ждущие, когда это самое произойдёт с нами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Ридо смотрел на Аннах, позже, вопросительно, на нас. Уверенный. Безнаказанный. Бесжалостный. Вот тут я нашел внутри себя свою тупость, идеальность, наивность и доверчивость, я возненавидел их, себя. Их - за существование, себя - за их, за то, что мысли во мне такие были, за желание, которое и загубило тогда меня. Камера ожидала.

В этом было ожидающее, оконченное, решённое и беспрепятственное. Он взял Метте за руку, в том же месте, что и Аннах, также бросил её на кровать. Повторяемость давила на нас, она предполагала продолжение, аналогичное только-только виденному нами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Метте лежала на кровати, подбирая ноги под себя, прикрывая груди рукою, в извивах гротеска, ненастоящая, не схожая на девченку. Ридо опять отдал приказ Аполлосу сделать то, что тот не сделал ранее. Аполлос нехотя подошёл к Метте. Я прятал свои глаза.

Сейчас я лицезрел то, что я желал. И это было не тем, что я представлял. Это было грязюкой, высокосортной грязюкой, в итоге, нас фотографировали не в подвалах с оцарапанными коленями, не с наркотическими очами, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Но грязюка оставалась грязюкой, независимо от того, на чём она была, на мешковине либо на шёлке. Я думаю, совсем незачем говорить в подробностях совсем одичавшую сцену любви по принуждению меж Метте и Аполлосом, камера с прицепленным к ней Ридо металась по комнате, во всех ракурсах ухватываясь за стыд их. Метте не была девственницей, и в схватке обоих тел не было неумелости, некий опыт у их имелся. Ридо повелел Техаамане присоединиться к ним, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,позднее и мне. Оставалась безучастной одна Эсфирь.

Она держала закрытыми груди и глаза. Камера похабно подмигивала. Змеями мы переплетались, изображая счастливые лица удовольствия партнёрами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Поначалу я был с Метте, позже я поменял, по велению Ридо, её на Техааману. Для неё тоже не новым была любовь тел. Какие-то ужасные позы, липовые лица. Ридо снимал. Позже он повелел остаться на кровати только мне. Он поманил пальцем Эсфирь.

Она смотрела ему в глаза. Его сокрытая неуверенность, злость слабеньких вырвались наружу, она смотрела на него спокойствием сильных. Он кликнул.

Она продолжала глядеть. Слабость мрази и мощная личность не игрались роли в принуждении, слабенький Ридо заставил Эсфирь подойти к кровати, и это было в его силах. Он подошёл к ней, толкнув к кровати, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Эсфирь встала на колени на ней, глядя сейчас в мои глаза. Ридо: "Начинайте". Она смотрела в меня, клики Ридо пропадали, ничего не было, мы были помещены в особенный мир. Она смотрела в мои глаза, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,я порывался упрятать их от неё, но ни черта у меня не выходило.

Ещё раз Ридо: "Начинайте". Я лежал, она стояла предо мной на коленях: "Не нужно". Ридо - ей: "Заткнись". Я не произнес ей ничего. Я не мог больше глядеть ей в глаза, чувствуя, естественно, не вину в том, что я тогда делал с ней, но в том, что я вожделел этого ранее, ещё несколько часов вспять. Эсфирь была девственницей.

За недевственностью Метте и Техааманой Ридо запамятовал про то, что Эсфирь могла быть девственностью. Её кровь как будто повергла его в оргазм, он снимал и снимал собственной отвратительной камерой, стараясь не упустить ничего из показавшегося. И я, и Эсфирь были в крови, в её крови, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Она была в слезах.

Ридо произнес, что на сей день довольно и ушёл в красноватую комнату проявлять следы нашего, моего, греха. Всё это время за нами следил, ухмыляясь, сторож, ненавидимый мною даже больше Ридо. Нам было позволено уйти в ту комнату, в какой мы жили, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Метте, Техаамана и Аполлос посодействовали встать и дойти до неё Аннах, пролежавшую в стонах на полу. Я вошёл в комнату последним. В ней было катастрофически, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Рядом с дверью девченки (номинально) хлопотали о плачущей Аннах, которая была вся в ссадинах, кровь на лице которой ручьями остыла. В углу, там же, что и ночкой посиживала Эсфирь, так же как и ночкой, обхватив ноги руками, уткнув лицо в кровавые колени, кровь была размыта по ним влажными от слёз ладонями, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Её ноги были в струйках крови, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Я подошёл к ней. Сел рядом, так же, как она. "Прости меня". Обнял её со спины. Две наскоро одетые скульптуры, два обездвиженных тела, ровненьким дыханием прикасавшиеся. Так мы просидели час, может быть больше, пока она не показала мне своё лицо. Она опять - в мои глаза. Я опять: "Прости меня". Понимающе и безнадёжно улыбнулась, опять спрятав лицо в колени, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я опять обнял её. Опять час либо два. Русые её наклонённые волосы вплетались в пучину коленей. Глаза - голубые. Высока.

Губки - так странноватые, так единственные, что богом либо кем там ещё, наверняка, специально для её губ был придуман таковой решительный и пробуждающий цвет. Я не знал тогда, не знаю на данный момент, что было с ней до того, как попала она сюда (приметны, может быть, мои несознательные блуждания меж прошедшим и реальным временем; они объясняются совершенной живостью моей памяти, когда я вспоминать обязан те подробности, о которых говорю, я возвращаюсь в воспоминаемое, и сознание воспринимает формы, которые были характерны ему тогда), мы никогда не гласили с ней об этом. Часы, возложенные на алтарь прощения, исходили, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я и Эсфирь, забитые отчаянием в угол, как-то не замечали того, что было вокруг, это преследовало меня всегда, как она была со мной, ничего больше не было мне увлекательным, больше не было ничего. А, меж тем, Аполлос хохотал совместно с Метте и Техааманой, не замечая время от времени вернувшейся от слёз Аннах. Всё оказалось оборотным. Мне стало понятным, что мои желания были неверными, что всё по-другому.

Эсфирь рыдала в моих руках, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,самые тяжкие, самые неосуществимые мысли пробовали отыскать для себя место в моей голове. Метте и Техаамана, в свои пятнадцать, видимо, с кем только не спавшие, не принимали произошедшее как нечто ужасное, им, мне казалось, даже нравилось это - совокупляться со мной и ли Аполлосом, таковы были, такие же порочные, как и всё рядом. Я проклинал свою идеальность, но она была во мне, и ничего я не мог с этим поделать. Я с предубеждением относился к Метте, к Техаамане, к Аннах, которую неделю спустя лишил девственности Аполлос, которого я совсем не мог терпеть.

Всем им нужна была физическая любовь, не принципиально, в каком виде она было доступной им, они могли оценивать только факт её наличия, только итог, но не процесс, итог процесса. Только половой контакт грядущего мужского и дамского тел нравился им, и не было для их никакого различия, с кем они занимались любовью, со мной ли, с Аполлосом ли, им важен был только факт, только материя, только тело, во всех его низких проявлениях. Достаточно противоречиво использовать такие слова, они противоречат тем словам, которые размещаются на тыщи четыре самих себя выше. Совершенно не так давно я был таким, жаждущим только тела, но я был замещён сам собой. После грубой постельной сцены, после избиения Аннах я оказался другим, определённо.

Эсфирь всё ещё скрывала лицо в слабости колен. Я смотрел на неё, как время от времени случается глядеть на что-то, будучи занятым вязкими идеями, что остаётся незамечаемым под действием отвлечённости, пренебрегая анализом воспринимаемого. Я задумывался о том, что поменялось во мне, что осталось таким, каким было, я задумывался об Эсфирь, я задумывался о чём-то стороннем. Равномерно прощаясь с увлечением своими идеями, я всё внимательнее рассматривал её, её плечо, испачканное задетой полосой крови, её шейку. Я просочился руками к её коленям, я поднял её голову, я повернул несопротивляющееся лицо к для себя. Глаза, забывающие и раскрасневшиеся; я знал, что она простила меня, но мне не было этого достаточного, тогда и я был совсем не о том, я был рядом с ней, я ощущал её подлинную невинность, не того физического признака, который придуман ханжеской природой, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,ту настоящую невинность, безгрешность, чистоту нравственную, неспособность к низкому, отличие меж принуждаемым и настоящим.

Это не просто. Противоестественно длительно мы смотрели на наши лица. Я до сего времени могу только полагать, чем это было. Может быть, обычная манерность, может быть, нечто другое. Это одно из того, что вечно ставиться под колебание.

Есть это либо нет? Я могу сказать, что есть. Я это принимал. Это - секундное срастание ритма, секундное рождение того общего, что невидимо, но что связывает тело и его разъяснение, что связывает миропонимания и сидячих нас снутри, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я нередко замечаю грубые, холщовые подделки, имитации этого, обязанные существовать из-за эталона существования их обладателей, взаимно лгущих, принимающих ересь и отдающих её. Средства не так могущественны, как привыкли считать. Она могущественна. Ересь. Она универсальна и пользуются ей все. А там, где не существует её, появляется это самое, определение чему я пробую дать. Когда за денек становишься человеку более близким, чем все другие, это, естественно, вычурно.

И показательно. Это исключение, самое редчайшее из всех, когда-либо бывших. Эти неразговорчивые жесты и взоры означали, если могли они означать что-то определённое и чёткое, больше, чем могли содержать внутри себя слова, вот почему так тяжело передать их. Её колени, её голубые глаза, объёмно голубые, кровь на коленях, на плече, на оборотной стороне нагих бёдер, мои руки на её щеках, жалость моя, моё раскаяние и ненависть к для себя смешались в новейшую форму нашего физического обозначения. Ночь находила своё место в нашей комнате. Она просилась переночевать у нас и мы не могли отказать ей. Итак вот, всё это переросло в то, как мы провели эту первую спящую ночь. Мы уснули совместно, на простынях и одеялах, брошенных на пол. Ночь, наверняка, не снималась в детстве для порнографических журналов, её, раздетую и раскинутую не фотографировали для стариков, находящих в обладаниях такими запрещенными картинами утешение, избавление некоторое от мук импотенции, Читать рассказы про инцест с родной матерью . У ночи этого не было. Я заснул совместно с Эсфирь. Ночь была свидетельницей нашей нежности, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Мы лежали, переплетаясь, и это было удовольствием спокойствием и негой. Одна моя рука сберегала левую её грудь, другая, обнимающая, лежала собственной кистью на её правом бедре. Это было мягко. Сладко.

Это было наилучшим, что было. Эсфирь была полностью нагой, только белоснежная тонкость простыни время от времени появлялась на её теле, по которому сползали мои глаза. И чем далее мы следили, как минутки проходят через нас, чем далее мы не замечали поначалу удивления, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,позже хохот Техааманы, Аполлоса и Метте, тем поближе становилась неизбежность принуждения обожать телесно. Это подавляло, это оскорбляло.

Это истязало нас. Но, самое главное, это предстояло. Дверь должна была раскрыться и Ридо был должен всех звать на кровать другой комнаты, где должен находиться обезьяноподобный сторож. Всё должно. Есть только совершенно малозначительное количество людей, для которых ничего не означает это слово "должно". Есть только несколько часов во всей жизни, в которые это слово не имеет силы. 5, семь либо семь с половиной - никто не считал.

У меня этих часов было много. Каждую ночь я индифферентно это "должно". Это слово сотворено теми, кто не смыслит себя без правил, кто живёт так, как необходимо, так, как живут другие. И без этого нельзя. Вот и ещё одно слово, ненавидимое мной, переступаемое мной. Людей, для которых оно - нерушимо непременно к выполнению - большая часть и потому Ридо непременно откроет дверь. Естественно, она открылась.

Естественно, он повелел всем отчаливать к кровати, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Аннах, очевидно, оставалась в комнате, ещё не ожившая после ударов их ног. Всё не было таким, как вчера. Мы уже повиновались. Мы - Эсфирь и я. Аполлос, Метте и Техаамана жаждали уже близости тел, их жара, их удовольствия. Для их это было удовольствием.

У их, никогда не сумеющих убрать условности из собственной жизни, их неожиданное исчезновение открыло всё то, что было в их организмах. Говорю "организмах" только поэтому, что ничего не считая организмов они не имели, Читать рассказы про инцест с родной матерью . А всего два денька вспять и я тоже не имел ничего, не считая организма, влекомого к другому организму. Это было неудобно. Неудобно чувствовать, что Эсфирь на данный момент задумывалась о том же, о чём и я. О необратимости, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Мы знали, что на данный момент кто-то из нас пойдёт на кровать-эшафот, что эта любовная казнь не станет искуплением и избавлением от мук неловкости, мук невинности и нескончаемого её лишения. Мы знали, что эта казнь не будет последней. Первой пошла Эсфирь, так возжелал Ридо, так возжелала его камера. Для Эсфирь всё началось с Аполлосом в то утро, он механически исполнил роль собственного тела и ушёл с кровати, подчиняясь Ридо, который ещё фотографировал одинокую и безлицую Эсфирь на измятой постели, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Он повелел ей ложиться на спину, он повелел ей принимать разные позы, он заставлял её поддерживать её груди руками, он заставлял то же самое проделывать с ягодицами, он заставлял её. Позже он повелел подойти мне к ней. Он принудил нас совершить грех. Я подошёл к Эсфирь: "Прости меня". Это звучало так же, как аминь, так же, как последние слова умирающего и погибшего. Я не мог глядеть ей в лицо во время этого сеанса принуждения. Ридо кинул на кровать и Метте, приказав той примкнуть к нам. Я не буду далее выбивать резцом памяти подробности сцены совокупления. Это, по последней мере, не этично.

Это не принципиально. Позже Ридо фотографировал нас просто лежащими рядом. Позже во время французской любви, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

До сего времени, после трёх с половиной 10-ов лет, я вздрагиваю от мемуары об этом, мне становиться точно так же неудобно, как было тогда. Точно так же. Эти фото были последними на то утро, из числа тех, что были изготовлены в комнате с ненавидимой кроватью. Ридо повелел перейти девченкам в другую комнату, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,мне и Аполлосу разрешил идти, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Он ушёл, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,я пошёл совместно с Эсфирь, быть рядом с ней, хотя какой толк был от моего присутствия. Комнату, в какой мы находились сейчас, завесил кто-то красноватым атласом. Смотрелось очень пошло, но Ридо включил свои лампы, наделал складок в атласе, спускающемся с потолка на пол, и комната перевоплотился из пошлой в невыразительную. Она стала обыденным переливающимся фоном для обнажённости Метте, Техааманы и Эсфирь, которые вдвоём, втроём и поодиночке становились в различные позы и "демонстрировали свои красоты", как похабно гласил Ридо. Всё это со стороны, не считая меня, следил и нечеловеческго вида сторож, видимо, редчайшая мразь.

Он едко ухмылялся, и я не мог терпеть его за всё, за эти улыбки, за мелкие, бездумные глаза, за отсутствие всех чувств. Его ненавидящие взоры, его презрительные улыбки, самое ненавидимое - когда мразь презирает. Я нередко тогда представлял для себя тех людей, которые брали у Ридо пачки наших фото, мне было очень тяжело вообразить их, представить для себя их лица, глаза их, смотрящие на изображения меня, Эсфирь, Метте, Техааманы.

Время от времени мне представлялись скользяще выбритые старики, с выразительным лицом, с полноцветными ещё коричневыми очами, жаждущие жизни и плоти, испытывающее такую тягу к удовольствию каждым из удовольствий, что годы не способны приостановить. Время от времени я выстраивал в своём (а тогда только воображение было у меня - даже тело принадлежало другим) воображении узколобых, широкоскулых, угрожающе дёшево выделывающих из себя героев-любовников, подонков, которые потно смеялись над ними, над нашими фото, нужно мной и Эсфирь, желая её, в остатках собственных ничтожных фантазий видящие себя с ней, насилующие её. Время от времени же в сети моего моделирующего людей аппарата попадалось что-то на вроде эстета в шёлковом халатике, с пошленькой сигарой, лаского держащего в ухоженных осторожных и манерных руках фотографию девченок, такие предпочитали запрещенную красоту одинокого молодого тела, без всяких там его опошлений половыми актами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я всё задумывался, каким же из их может быть тот, кто обладает нашими фото. Позже я убежусь, что был прав во всём, убежусь самым горьковатым образом.

Съёмки в атласной комнате были резвыми, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Похоже, Ридо не был реальным фотографом. Самих фото я никогда не лицезрел, чтоб по готовому результату оценивать его свойства как фотографа, на все его воззвания с камерой, светильниками и иными сопутствующими этому вещами походили на деяния полностью стороннего человека: никаких дублей, он всё делал одномоментно, было видно, что для него принципиальна не форма, не содержание, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,факт фиксации совокупления меж мальчуганом и девченкой, он суетился, он нервничал сначала, позже, естественно, привык. Ридо дотошно фотографировал нас со всех точек, размещая камеру во всех осматривающих нас местах, получая таким макаром, как задумывался он, уникальные снимки, практически однообразные братья которых выполнялись сотками и тыщами таких же, как он. Съёмки занимали не больше часа, может быть. Эсфирь, оставшаяся на плёнках в то утро стопроцентно, во всех видах, подошла ко мне после окончания и оба наших извиняющихся взора повстречались в обязательности, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Мы молчком ушли в комнату, в какой были запертыми огромную часть суток. Всё молчком. Всё, как вчера.

Аннах, правда, уже не стонала. Она тихо посиживала у стенки, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Ничего не выдавало вчерашнего, не считая разбитого уголка нижней губки, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Одежка скрывала избитое тело. И, наверняка, ей было больно не от боли, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Кажется. Ей было больно от хохота Аполлоса, Техааманы и Метте, которые забавно забывали о ней. Мы с Эсфирь подошли к ней. Мы сели рядом. Я помню всё ясно. Эсфирь поправила пальчиками упавшие на лоб волосы Аннах.

Она была таковой сердобольной. Я был таким другим. Аннах уже не была позабытой.

Было позабыто другое. Мною и Эсфирь было позабыто то, что было днем, что обоим нам приходилось делать. Всем троим нам было отлично, хотя, естественно, для Аннах это - относительно. Я никогда ещё не произнес подабающим образом о значимой перемене во мне, которая, может быть, созревала медлительно, но нашла себя так стремительно, что это принесло мне боль. Я говорю о том, что моя идеализация всего, всех, моё необычно наивное и необращённое к реальности внимание оказалось выплавленным поновой. До того, как я попал в рабство реализации теней, как писал один мистификатор собственной биографии, я был мучим только одной идеей, только одной жаждой - жаждой тела, молодого, невинного, красивого тела, и как я оказался при способности его получения в своё постоянное (это было больше моих желаний) распоряжение, прежнее вожделение моё не вызывало во мне ничего, не считая презрения к нему и к для себя. В один момент, совершенно в один момент, я оказался другим - не терпящим тела, флегмантичным к его плотским желаниям, флегмантичным к тому, к чему моя ещё недавняя реакция была резко обратной. Сначала, для меня было очень сложным сопоставлять меня прошедшего и меня реального, ведь внутренне я никак не чувствовал конфигурации, и указывали на него только факты, факты расхождения желаний.

Я задумывался об удивительности, ведь ещё не так давно я вожделел этого, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,сейчас это терпеть не могу. Единственной предпосылкой такового конфигурации я вижу, вне сомнения, грубость, низменность Ридо, сторожа, тех, кто брал эти чёртовы фото, всю эту мразь, живущую только для ублажения своей плоти, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Любовь по принуждению стала предпосылкой разрыва в развитии одичавших моих похотей. Ну да хорошо. Снова остаток огромного денька мы провели в беспечности, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Двойная беспечность, беспечность, приносящая вдвоем больше наслаждения - беспечность по принуждению, в отличие от принудительной любви, которая наслаждения совершенно не приносит, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,напротив, кидает в нас пламенные муки невозможности взглядов, вины, обречённости, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Это особенная беспечность, когда происшествия подыгрывают для тебя, когда попадаешь в задержку времени, когда попадаешь в рабство событий, когда получаешь свободу от того, что не способен на эти происшествия воздействовать. Так и мы. Мы с извивах наших тел молчали, уверенные, что сейчас нас никто не может потревожить, что мы оставлены в собственное распоряжение, и эта уверенность была более непокалебимой, чем что-либо другое.

Я до сего времени не знаю, почему так стремительно мы оказались в этом состоянии, когда уже совсем не важны никакие подробности, когда не принципиально тело другого, когда не принципиально, какое оно и что делает оно с тобой, принципиально то, что оно рядом с тобой, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,всё остальное - тлен. В этом свобода, когда я делал всё то, что я желал, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,Эсфирь - то, что желала она. Это всепринятие. Это удовольствие, удовольствие неторопливостью, ленью, негой, растяжением удовольствия. Удовольствие неторопливостью секунд, их присутствием. Удовольствие тем, что можешь позволить для себя услаждаться в протяжении многих неучтённых никем часов.

И наслаждение длилось до последующего утра, на то момент. А днем наступало самое ужасное, что мог вынести наш мир, сделанный моими и её стараниями, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я уже гласил, что не мог глядеть в её глаза, я ощущал себя мерзким, низким, винил себя за то, что когда то желал её тела. Мне было не по для себя, мне было так постыдно перед ней, как не было больше никогда.

Но после 2-ух либо трёх часов грязищи и абсолютного презрения себя наступали часы другого, изнеженного и терпеливого переплетения тел, в каком от плотского совершенно ничего не было. Вспоминаю, что в 1-ые некоторое количество дней мы, в конце концов, научились как-то забывать об ежеутренних сценах, и в забытии мы научились жить. На 3-ий денек нам было разрешено выходить из той комнаты, в какой нас держали, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Мы были похожи на животных, которым наконец открыли двери клеточки, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Мы поначалу не решались выходить, проверяя временем возможность выйти, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,позже медлительно кто-то вышел к пустым комнатам, ещё днем бывших вместилищем вялого разврата.

Двухдневное отсутствие самой малозначительной свободы передвижения превратило неожиданную и очень относительную свободу в очень впечатляющее событие. Мы могли ходить по этому дому. Все комнаты были открыты, не считая 2-ух, той, где Ридо проявлял окаянные плёнки и ещё одной, я к которой никогда не был, но о которой поведала мне позже Эсфирь. Ридо пару раз в неделю приезжал к нам утром, привозя пищу. Сторож приезжал совместно с Ридо - мы всё равно не смогли бы убежать никуда, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,Ридо, как я полагаю, просто страшился шестерых ненавидящих его малышей, и сторож нужен был ему для спокойствия. Всё время, что мы находились в этом вырванном доме, мы были в незнании, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Мы не знали, где мы находимся, не знали кто таковой Ридо, не знали, когда нас отпустят и отпустят ли вообщем, не знали, что творится за пределами этого дома, не знали ничего. Я мог только догадываться, что дом нашего заточения находился достаточно далековато от наиблежайшего городка. Это я вывел из того, что в один прекрасный момент Ридо запамятовал что привезти и ему пришлось возвратиться вспять, он издержал на это много времени, хотя, может быть, я могу и ошибаться. Но всё же кажется, Ридо жил в каком-то большом городке, оттуда он привозил нам пищу. Я не могу упрекнуть Ридо в смысле пищи, нам он привозил пищу не ужаснее той, что ел сам. Время от времени он привозил нам какую-то одежку, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,в один прекрасный момент привёз дорогую шубу, в какой по очереди фотографировал девченок. Они надели её прямо на нагое тело и позировали перед Ридо и его камерой. Шубу он увёз в тот же денек.

Нам открыли дверь и после преодоления некой неловкости, оправданного сомнения и недоверия мы скоро расхаживали по этому маленькому дому, осматривая несколько его комнат, надеясь хоть в этом отыскать развлечение. К ночи нами было осмотрено всё, что там вообщем было. В тех комнатах, в каких фотографировали нас, все вещи были разбросаны по полу: тряпки, несколько журналов, что-то фотографическое. У одной стенки, переглядывающейся с кроватью, были поставлены четыре ящика - полностью безынтересные вещи в обыденных критериях, но достойные внимания очень для нас, тоскующих и подавленных. На последующий денек никаких сеансов любви перед объективом не было, мы были предоставлены самим для себя. Кто-то пристально читал всякую чушь в журнальчиках, кажущуюся любопытной за неимением другой, позже передавал этот журнальчик другим. Только Эсфирь и я не читали этих журналов, она была подавлена упавшим рабством, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,я был подавлен ей. Всё это можно было именовать домом подавленного, подавленность станет обычной мне, но от этой привычности её не станет меньше. Не считая журналов было принесена и большая атласная тряпка, которой было завешено окно. Оно было испугано решёткой, и в нём не было ничего, что могло бы приостановить на для себя взор, напротив, по ту сторону окна нашей комнаты серели обыденные провинциальные поля, растянутые на неопределённость, потому атлас на окне смотрелся куда лучше, чем мешковина полей.

Эсфирь оторвала неширокую полоску от этой гладкой тошно красноватой тряпки и вплела для себя в волосы. Эта полоса, естественно, уже не в том состоянии, что была ранее, на данный момент находиться у меня, я держу на данный момент её в пальцах, обычно натирая ими её складки, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Глядя на её, я всегда думаю о том, как издавна это было, как издавна она была оторвана от того кусочка, вспоминаю, что прошло больше 30 лет, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,она ещё у меня на пальцах. Пальцами я чувствую вечность, она гладкая, она узенькая, она красноватая, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,главное - вечность оторвана. Оторвана от прошедшего, от грядущего, от всех других временных измерений, от всех измерений вообщем.

Я подавлен на данный момент этой полосой старенького атласа, помнящего её, подавлен практически так же, как был подавлен тогда. Тот дом можно было бы именовать домом подавленных. Тогда я практически всегда чувствовал себя подавленным, это чувство стало обычным для меня, но не так, чтоб из-за привычности я сумел утратить его остроту. Я был подавлен тем, что меня и Аполлоса заставляли обожать Эсфирь, Метте, Техааману, Аннах, я был подавлен тем, что Эсфирь обожали другие, я был подавлен тем, что все следили за моими стыдными телодвижениями перед объективом камеры Ридо. Ещё я был подавлен тем, что Аполлос обожал Эсфирь. Мы что-то значили друг для друга, и я не знал, что мне делать в таких случаях, тогда, когда её Ридо заставлял совокупляться с Аполлосом, я не знал, оставаться ли мне и глядеть на это, быть рядом с Эсфирь в трудные для неё минутки либо уйти и не глядеть на неё, чтоб своим присутствием не смущать и не стыдить её. Я спросил об этом у Эсфирь.

Она ответила, что я могу делать так, как считаю необходимым, но ей было бы лучше, если б я не лицезрел её совокупляющих мук. Я сделал так, как вожделела она - никогда больше я не лицезрел её постельных сцен с Аполлосом, если имел возможность не созидать этого. Это нескончаемая необходимость принятия решений - вечное приятие и неприятие. Нескончаемая несопоставимость того, что необходимо с тем, что желаешь.

Я многим могу оправдать Ридо - позже, после того, как я стал свободен от него, мне пришлось по долгу моего прошедшего выяснять даже самые тонкие и сокрытые нюансы существования схожих "заведений" и в моих руках оказывались многие свидетельства гуманности Ридо. Это в сопоставлении, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,если глядеть на это с позиции благозвучной самодостаточности, то я никогда не следил в собственной жизни более концентрированного насилия и унижения, чем то, несчастье испытать которое он доставил мне. Ридо был самым человечным из всей мрази, которая отлавливала малышей и заставляла их подставлять свои конвульсирующие тела под объектив. Был самым человечным. Но из мрази, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Мне подфартило, подфартило, что я оказался там в пятнадцать, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,не в 5, подфартило по многим причинам. Непонятная соотносительность время от времени может притупить боль. Когда я думаю о том, что мне пришлось созидать, именно эта соотносительность необычно начинает превосходить свои размеры и расставляет глядеть на свою жизнь как на счастливое детство с розовыми слонами и крокетом под ильмами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Когда происходят в жизни определённые вещи, когда они делают её непохожей на большая часть других, в сознании появляются темы, которые собирают особым образом всё, к ним относящееся, они делают его чувствительным для инфы установленного рода и они откладывают её в памяти в особенности, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Когда же происходит схожее тому, что вышло со мной, сам начинаешь находить то, что существует в подобии с твоей судьбой. Многие годы я рассматривал и находил свидетельства чего-то схожего на действия практически самого начала жизни, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

У меня было сильно много снимков, записей и иной фиксации насилия над детками, Читать рассказы про инцест с родной матерью . И после всего мною увиденного я могу гласить, что Ридо и по правде был человечным. После всего, что лицезрел.

Одно дело глядеть на такие вещи, оставленные на бумаге и ужасаться из-за не сопоставимости увиденного с эстетическими представлениями, и совершенно другое ужасаться на физическом уровне, когда тело дает подсказку рефлекс кошмара, выработанный после принятия роли в схожих вещах. Хотя, не так и схожих. Мне, к примеру, очень впилась в память и в мысли одна серия фото. Она, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,не какая-нибудь другая, осталась в памяти поэтому, что девченку, снятую на их, тоже звали Эсфирь. Я увидел снимки около 20 5 годов назад.

На их не было даты, может, она была до меня, может, во время меня. Обычно на обороте таких фото ставиться только имя. Я помню и как оно было написано на их - жирным, красноватым, мужской рукою. Это была малая пятилетняя девченка, с длинноватыми золотистыми волосами и большенными голубыми очами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Таких девченок я бы фотографировал на рождественские открытки, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Небольшой ангел.

Я помню кошмар её глаз. Её малюсенькое тело насиловал здоровый ублюдочный выродок. Насиловал до погибели, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Небольшой кровавый ангел. Небольшой убитый ангел. Это самое чёткое из всего, что помню.

Потому могу в сопоставлении именовать себя и Эсфирь счастливыми, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Нам не пришлось дохнуть так. Сотки, 10-ки сотен историй я мог бы поведать, ещё более ужасных. На данный момент мне жутко от того, что знаю их, что лицезрел сохраненную на глянцевой бумаге погибель этой девченки, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Это довольно невинно - говорить о её погибели сглаженными словами, в общих чертах. Полностью ничто по сопоставлению с наблюдаемым. И ощущаемым.

Небольшой кровавый ангел. Я вернусь к тряпке красноватого атласа, это не вызывает чувств разрывающего сердца, которое я испытываю при каждой мысли об этой пятилетней Эсфирь. Мне больно вдвойне оттого, что, эта убитая девченка, была похожа на Эсфирь, на реальную Эсфирь. И ассоциации с убитым таким макаром её двойником - моя боль. Я всё ещё перебираю её атласную полоску пальцами, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Так же я перебирал волосы Эсфирь, так же заставляли пальцы привыкать к для себя, заставляли ценить их выше всего, заставляли оставлять на их время, заставляли обожать их. Если я верно помню, тот денек, когда Эсфирь оторвала у времени для меня и собственных волос эту полоску, был первым днём, когда Ридо оставил нас в доме одних, предоставив нас изувеченную копию выкидыша свободы. Но даже этот голубий её выкидыш был для нас развлечением и наслаждением на 1-ые несколько часов. Тогда мы с Эсфирь даже не задумывались, что после чего самодельного наслаждения наступит оборотное - Ридо возвратился днем и он возвратился не один. Совместно с ним приехал ещё один Ридо, так похож был на него его спутник, такая же мразь, но мразь более вальяжная, ухоженная, с огромным самомнением и амбициями, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Закрытая дверь открылась. За ней было то, чего я представить не мог тогда, но то, что всегда представлял тогда, когда был прежним, отвратительным, мерзким, думающем о теле больше, чем думающем вообщем, желающий и не имеющий. Во мне была тревога, во мне было опасение и отчаяние, его, наверняка, было во мне больше всего. Этот спутник Ридо, с гладкими уложенными волосами, толстогубый, высочайший и принципиальный ублюдок зашёл в комнату к нам. Эта тварь мне запомнилась в особенности, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Он зашёл к нам и обращаясь ко мне и Аполлосу спросил: "Ну что, мальчишки, поделитесь своими девченками? ". Меня полоснули по горлу, всё отчаяние изливалось образной кровью в боль в горле. Правая ладонь больно зачесалась. Я стал чесать её её же пальцами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Стал больно чесать. Всё было нездоровым.

Я больно задумывался, идея в моей голове перевоплотился в боль: только не Эсфирь, не Эсфирь, Эсфирь. Ладонь желала почесываться ещё больше. Не Эсфирь.

А он подошёл к ней, взял собственной безвкусно перстневой рукою её за плёчо. Насмотрелся, видимо, дешёвого кино про неотразимых любовников. Слова, которые произнес он её тогда даже забавно не звучали, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Я рву на для себя волосы - слова "забавно" не могло тогда существовать, даже нервного хохота не могло быть тогда. Я верно был готов умереть, только чтоб он пропал.

Слова, которые он произнес ей тогда звучали пафосно: детка, пойдём со мной. Он увёл её. Я обыденно был готов умереть. Он увёл её. Дверь закрылась. Опять банальность. Стало понятно, зачем была нужна эта комната, куда мы не допускались. Ридо предоставлял её своим гостям совместно с одной, 2-мя либо 3-мя девченками, Читать рассказы про инцест с родной матерью . 30 5 годов назад было это, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,мне как и раньше больно. Пока Эсфирь была в этой комнате, пока её насиловали там, я истёр всю окаянную ладонь, я тёр кожу на костяшках пальцев, я тёр её так нервно и неосмотрительно, что она болела ещё некоторое количество дней. Руками я водил по шейке, пока это не опротивело мне, я не знал, что делает он там с ней, я задумывался об этом, я подразумевал, я представлял для себя его деяния и они выходили у меня совпадающими с теми, какие я также представлял три либо четыре денька вспять, когда мы все оказались в комнате, только привезённые в этот дом, когда я был единственным из всех, кто знал, зачем нас привезли, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Я смотрел тогда на Эсфирь, на Техааману, на Метте и Аннах и представлял себя с каждой в отдельности, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Сейчас всё эти нездоровые образы сместились в аппарате моего представления в совсем другие воображаемые условия. Я прогуливался по большой комнате, меня не замечали ни Метте, ни Техаамана, ни Аннах, никто, и я не замечал никого. Я прогуливался по комнате и слезы выбрасывались из моих глаз, как капли дождика отскакивают от тела. У меня никогда ранее не было слёз, только в один прекрасный момент я ощутил, как они готовы перевоплотиться из ожидаемых в вытираемые. Я слышал звуки собственного пересохшего гортани, хрип дыхания.

Мне было забавно. Одичавший, хрипящий хохот. Я не мог терпеть их. Я не мог терпеть Ридо, я не мог терпеть этот дом, я не мог терпеть того, кто пришёл к нему. Я не мог терпеть всех. Я прогуливался по комнате, время от времени вставая по середине, искривляя губки, Читать рассказы про инцест с родной матерью .

Я с каждым шагом, с каждой слезой я становился всё спокойнее, пока не стал обычно безразличным, каким бывают люди в таком состоянии, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Глаза округлились, брови подняты, посиживал и понимал свою слабость. И не мог терпеть я себя не столько за то, что не мог ничего сделать, сколько за то, что когда-то желал этого.

Эсфирь всё не ворачивалась. Я ожидал её час, ожидал 2-ой. Но пришла не она. Я сообразил (как я терпеть не могу эта пошлое слово), что люблю её. И от этого понимания мне стало ещё ужаснее. Мне было всё ужаснее и ужаснее, с каждой секундой предстоящего присутствия Эсфирь я погибал. Я обожал её. Я её обожал. Я всегда желал знать, что такое любовь. Я задумывался, что её нет совсем, что это договоренность обоих полов, что это обоими полами воспринимаемая условность, повод, нужный для сотворения маски приличия в отношениях.

Может быть, так и есть. Но я вызнал другую любовь, любовь, которая добивалась от меня отрешиться от тела, которая появилась там, где отрешиться от плоти нереально. Обещания есть обещания. Навечно. Я обожал её. Я увидел любовь.

Она совсем не похожа на то её изображение, которое выдумали люди, в которое они поверили, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Это всем ясно, и все скрывают это. Людям ясно почти все, и почти все они скрывают. Ясно же, что единственное, чего они желают, это совокупиться вместе, к огорчению, не могу позволить для себя более грубого слова, а , Читать рассказы про инцест с родной матерью ,всё остальное - предлоги, поводы, или комплексы, которое появились из этого же желания. Тогда, когда я сообразил, что люблю Эсфирь, когда эта идея появилась в моем могзгу, она заняла всё место в нём, тогда она стала единственной идеей, единственно имеющейся, единственно вероятной посреди всех моих иных мыслей. Как какое субтильное заклинание я говорил про себя: я люблю её, всё больше болью повторяя всякий раз эти слова. Дверь в нашу комнату открылась. Из неё свалилось тело Эсфирь.

Она была не той Эсфирь, какой уходила. Волосы все слиплись и остались на одном боку, глаза были полузакрытым, левый уголок рта смущали бывшая кровь. На локте была царапинка. Слёзы были её лицом.

Она не могла подняться. Вошёл Ридо. Эта тварь произнесла, что скоро привыкнет. Мне захотелось уничтожить его. Я перевернул Эсфирь на спину, убрал волосы со лба. Мне казалось, что она должна скоро умереть. Метте, Техамана, Аполлос пробовали посодействовать мне привести Эсфирь в прежнее состояние. Я звучно кликнул и произнес им не подходить к ней. Я взял на руки её и отнёс её в самый далекий угол комнаты, где был с ней под взоры девченок и Аполлоса.

Позже их взоры перебежали в слова, слова перебежали в другие слова и через пару часиков их не заинтересовывала ни Эсфирь, ни то, что случилось с ней. Я был готов молиться хоть каким богам, я был готов сам стать хоть каким богом, только бы Эсфирь больше не было там. Я был готов умереть, я готов был остаться там навечно, лишь бы Эсфирь была не со мной. Мои глаза предупреждали меня, что скоро они выдадут меня, что скоро слёзы поменяют мне воздух, что скоро мне будет плохо. Я ожидал их. Я ожидал слёз. Только они были бы доказательством любви, только они могли свидетельствовать о том, что я стал другим, что прежнего меня больше нет. Они были бы подтверждением искренности и они стали этим. Она лежала, раскрывая глаза в потолок. Её выдохи были тяжёлыми и смешанными со стонами, Читать рассказы про инцест с родной матерью . Он её лупил. Одна щека была красноватой с виду и жаркой на ощупь, хотя мне казалось, что вс